Следующим районом крупного промысла стала акватория около Шпицбергена.

Объектом промысла был гренландский кит. Около 1610 года организованная англо-московская компания начала промысловые операции у Шпицбергена. Промысел в этом районе начал быстро развиваться, и уже через несколько лет китобойные флотилии начали сопровождаться военными кораблями – к экономике начала присоединяться политика.

В ранние годы китового промысла на Шпицбергене было организовано несколько береговых станций. В 1619 году на западном побережье Щпицбергена, на острове Амстердам, был построен китовый город - “Смеренбург” или Ворванный город. Более тысячи китобойных кораблей ежегодно посещали его. С 1639 года начался упадок промысла в этом районе. За период с 1680 по 1689 год было добыто 10 тысяч китов. В 1697 более 120 голландских судов стояли в одном из заливов Шпицбергена, нагруженные продуктами от 1252 китов, и 71 судно - других стран, добывших 636 китов в водах между Гренландией и Шпицбергеном (Зенкович, 1952 ). Со временем на смену первым судам басков пришли более быстроходные каравеллы с двумя лодками на борту, которые спускали на воду, когда обнаруживали китов. Лодки имели плоскую корму и не были приспособлены для плавания в открытом океане, как более поздние американские лодки с острой кормой.

К концу XVII века уже многие сотни судов охотились за китами, численность которых заметно сократилась. Летняя концентрация планктона на Гренландском шельфе издревле привлекала китов. Они собирались здесь перед миграцией на юг, в экваториальные воды. Однако жадность английских и датских китобоев разорила это арктическое пастбище полярных китов. Единственным убежищем для питания и размножения китов в Северной Атлантике осталась западная часть Баффинова залива, но вскоре китобои появились и здесь.

Коммерческая ценность гренландского кита к этому времени была настолько высокой, что снаряжение судна считалось выгодным, если за сезон добывалось три таких кита, а иногда доход только с одного крупного полярного кита покрывал издержки экспедиции. Средний выход жира с гренландского кита составлял от 40 до 57 бочек, 0,7 – 1т китового уса, а крупный кит мог дать 180 бочек (30 т) жира, до 1,5-1,6 т уса (Томилин, 1957). Высокая стоимость жира и уса привлекала многих промышленников и моряков к занятию выгодным китовым промыслом.

Китовый жир применялся в кожевенном и мыловаренном производстве, для освещения улиц и жилищ (до появления керосина), а также употреблялся в пищу.

Особенно высоко у гренландского кита ценился ус, составлявший почти половину стоимости всего животного. Китовый ус очень эластичен и упруг, способен расщепляться и размягчаться под воздействием пара или горячей воды, становится пригодным в таком виде для штамповки. Лучшие сорта пластин шли даже на изготовление часовых пружин и волосков для брегетовских часов. Из пластин с толстым корковым слоем выделывали трости, рукоятки, портсигары, футляры, чемоданчики, части шомполов, удилища, пружины для экипажей, матрацев и мягкой мебели. Из тонких плиток изготовляли веера, бандажи, протезы, спицы для зонтиков, кости для корсетов. Из бахромы и волокон сердцевинного слоя уса делали парики, щетки, сита, некоторые рыболовные снасти, плетеные изделия, упругие прокладки в портняжном деле, подушки для мебели и т.д. В средние века китовый ус применялся для изготовления высоких воротников у женских платьев и главным образом наружных украшений (султаны из утонченной бахромы на шлемах можно было увидеть уже 1202 г., Ноэль, 1817, по Томилину, 1957).

Наиболее полно кит утилизировался северными народностями - чукчами, эскимосами, коряками. Мясо, рыхлую кожу и большую часть внутренностей они употребляют в пищу, кормят собак. Жиром отапливали, освещали свои жилища.

Из кишок шили непромокаемые плащи и рубахи, делали пузыри для хранения жира.

Сухожилия шли на изготовление веревок и частей для капканов. Расщепленными пластинами китового уса и сухожилиями сшивали лодки. В некоторых местах китовым усом подбивали полозья собачьих нарт, которые по снегу скользят лучше подбитых железом. В прошлом из уса делали луки, перевитые звериными жилами, а также тонкие спирали, которые закладывались в мясные или жировые приманки для белых медведей.

После распрямления в желудке животного такая спираль приводила к гибели хищника и он становился в итоге добычей охотника. Ребра использовали для постройки яранг, позвонки – в качестве табуреток и для изготовления ступ и для сооружения мостков через речки. Из нижних челюстей нарезали полозья для санок ( к ним не прилипает снег ), делали подпорки для нарт ( так называемые копылы) (Томилин, 1957). Одним словом, китобойный промысел был источником важнейших видов продукции питания и ремесленничества во все времена, начиная со своего зарождения.